М.Л.Плахова

Б.В.Алексеев

Вверх и вниз по Амазонке

Книга известных художников М. Л. Плаховой и Б. В. Алексеева во многом отличается от научно-популярных книг и рассказов о путешествиях. Все началось с того, что профессиональные художники участвовали в научных экспедициях на научно-исследовательском судне «Дмитрий Менделеев» в Тихом океане, позднее — на корабле «Академик Курчатов» в Индийском океане.

Селедка и Балтика. В Кильском канале. Кто говорил «ясно». Часослов герцога Веррийского

Для человека, ступившего на корабль, неизбежна само­проверка физической приспособляемости — ведь условия резко изменились. Впрочем, опыт показывает: к качке «приспособиться» нельзя, тут уж каждому свое полной мерой.

А рассвет растекается все шире, захватив половину небосвода. Как непохож он, северный, тоскующий по краскам, на торжество цвета в тропиках. Усталый, изну­ренный ветрами, с приглушенными переливами бледно-розовых, палевых, тусклых тонов, разбредается по небе­сам Балтики, течет по корпусу корабля, оставляя сумереч­ные тени, не смягчая жестких конструкций. Из влажного тумана возникает идущее встречным курсом судно, про­ходит совсем близко с непогашенными огнями.

Скользя по палубам, возвращаемся в каюту: пора приступить к благоустройству своего жилища. Каюта невелика, но удобна. Письменный столик, вращающееся кресло, намертво привинченные к полу, именуемому «па­лубой», одна над другой койки с высокими деревянными бортиками, плоский шкаф, умывальник.

Легче существовать с привычными вещами. Дорожный клетчатый плед скрасит серость обитого дермантином дивана; на линолеум — верх предусмотрительности — до­машний коврик из цигейки, на лампу — пестрый абажур. Хотел бы я посмотреть, какие путешествия пред­примет твой ковер при шторме,— комментирует Алексеев.

Скоро посмотришь: впереди Бискай. Хотя синопти­ки говорят, что два дня шторма в Бискае сменяются, как по графику, сутками штиля. Вдруг проскочим?

К стенке уже прикноплена карта, маршрут пока обозна­чен лишь точкой возле Калининграда.

Когда мы вновь собирались в экспедицию, друзья по­жимали плечами. Не отрицая прелестей морского путе­шествия, скептики добавляли:

— Еще раз несколько месяцев в океане? Один и тот же
пересеченный вантами пейзаж? И притом — зимние
шторма?

Относительно штормов разговор особый. Приходится признать: ни подсоленные сухари, ни лимоны не приносят облегчения, что касается прославленного пипольфена — с таким же успехом можно жевать бумагу.

Но терпение, и океан щедро вознаградит за пережитое. «Пейзаж, пересеченный вантами», неисчерпаем. Каждый рассвет в тропиках — премьера, в которую природа вкла­дывает все свои силы. Самые сложные переходы цвета полны гармонии.

Только что шквальный ветер выталкивал из-за гори­зонта лиловые тучи, но что-то неуловимо изменилось: тучи ушли, будто распахнулся за­навес, открыв промытую го­лубизну неба. Морщины волн сгладились, опали, океан жадно ловит возвращенный свет, еще неуверенные, необ­жигающие лучи.

Состояние природы чувст­вуешь физически, все течет, движется, ежесекундно ме­няясь, ведь находишься меж­ду водой и небом, переме­щаясь вместе с кораблем. «Подвижный в подвиж­ном!» — лучше не скажешь. А закаты! Подготовишься

к вечернему этюду, лягут на палитру цветные жгутики красок — все лимонные, пурпурные, оранжевые кадмии, что есть в запасе,— успеть бы!